как сходу высосать из пальца диагноз поведенческой модели (с)
Наш перевод с ФБ ) На АЭ его за что только не ругали — одни говорили, что перевод фуфловый, а фик хороший, другие кричали, что наоборот, текст выбран бездарно )) Но вообще такая форма «взгляда со стороны» на любителя, конечно. Нам история понравилась именно этим.
Название: Сплошная видимость
Оригинал: mattmetzger, "Intentional", разрешение на перевод - есть
Переводчики: Линнел, ~Алиция~
Беты: Chumy, Тапки Врозь, Турмалин
Размер: мини, 2060 слов
Пэйринг/Персонажи: Маккой/Спок, Кирк и другие, ОЖП
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Статус: закончен
Предупреждения: AU, современность
Краткое содержание: Отношения между Споком и Маккоем крайне непросто понять стороннему наблюдателю. И именно так и происходит. Некоторое время.
***
Джим Кирк имел привычку в корне изменять жизнь любого, с кем соприкасался, и никто не знал об этом лучше, чем Элис Катлер. Она переехала в квартиру-студию, где ее соседом напротив оказался симпатичный (если не обращать внимания на полную бесцеремонность, а порой и вульгарность) офицер нью-йоркской полиции, который мог запросто совать нос в любые комнаты, неважно, он их снимал, или нет.
И вот – не прошло и трех месяцев с их знакомства – в один прекрасный день она обнаружила, что тащится с Джимом под ручку (а ручка у него очень даже славная, если уж быть честной), чтобы не портить его список рекордов – для каждой вечеринки новая девушка. (Тем не менее, она отказалась поцеловаться с ним под омелой. Девушки с Аляски не такие).
Она не получала ни малейшего удовольствия от вечеринки.
О, дом был очень хорош – небольшой респектабельный таунхаус, со вкусом отделанный и обставленный; и уютная черная кошка, которая составляла ей компанию на кухне, подальше от всех этих шумных пьяных незнакомцев и Джима, который танцевал по комнате, прихватив с собой ту самую омелу, предлагая поцелуи дамам, а заодно достаточному количеству джентльменов – но…
В общем, хозяин дома оставлял желать лучшего.
Он был другом Джима – врач, глава реанимационного отделения в центре города, он был хорошо известен всем полицейским. Доктор по фамилии Маккой, а по профессии костоправ, как цветисто выразился Джим. И дело было не столько даже в Маккое – он был южанин, он был очарователен и поприветствовал Элис такой милой улыбкой, что она ни на миг не усомнилась в его радушии – но…
Его... Партнер? Элис не знала, как это называли жители Нью-Йорка. Его партнер, пускай. Объявился его партнер. Они определенно были вместе, Джим так и сказал:
– Это Спок, Маккоев… – и, не докончив фразы, по-дурацки присвистнул, как делают только бомжи и пьяницы – но…
Что ж.
Если Маккой так относился к своим партнерам, то ничего странного, что ходили слухи, будто он разведен.
Они отвратительно вели себя друг с другом. Они не обменялись ни единым добрым словом с того момента, как Спок вошел в дом.
– Опаздываешь, – довольно резко приветствовал его Маккой. – Там на кухне газировка. Не дай Бог, расслабишься до того, чтобы выпить со всеми остальными.
Так, с насмешками и оскорблениями, они порознь влились в толпу гостей, полностью игнорируя друг друга.
– Спок?... – хмыкнул Маккой, когда она отважилась спросить, как чувствует себя его партнер (и надеясь, что использовала верное слово). – Будь я проклят, если знаю – Элис, да? Будь я проклят, если знаю, Элис. Этот человек никогда в жизни ни с кем не делился чувствами. Думаю, на половину из них он вообще не способен.
– Любопытный контраст с вашей неизменной потребностью закатывать ребяческие истерики из-за спущенной шины, – мимоходом парировал Спок, даже не остановившись, чтобы сказать это Маккою в лицо. Все это напомнило Элис дрязги ее родителей – подлые, мимолетные выпады, рассчитанные на то, чтоб ударить и убежать – и дробный стук каблуков от зала суда, вслед за адвокатом по бракоразводным процессам.
Дальше продолжалось в том же духе. Они были резкими, они были грубыми – но только друг с другом, лишая Элис надежды, что они просто сварливы в принципе. В самом деле, Маккой вел себя очаровательно кое с кем из гостей, составил компанию британцу – шотландцу или ирландцу, она не поняла – в громком исполнении «Залива Голуэй» (о, все-таки ирландец?), а между тем время шло к полуночи, и потоки алкоголя уже напоминали полноводные реки. А Спок… ладно, он не был разговорчив, но он был, судя по тому немногому, что она услышала, неизменно вежлив с другими гостями, и позволил темнокожей красавице из юридического отдела полиции уговорить себя на танец.
Когда наступило Рождество и застало Спока все еще медленно кружащимся с красивой юристкой, а Маккоя – в самой гуще распевающих (или воющих) пьяных, Элис ощутила только грусть.
Она ушла рано и думала о собственной семье, пока ехала домой в такси. По крайней мере, решила она, у них нет детей, которым могло быть больно. Только большая черная кошка и неплохо подобранная мебель.
***
Нью-Йорк был городом-минным полем: опасным и по-своему привлекательным, несмотря на опасность – вот только ветер продувал до костей, и Элис, хоть и выросла на Аляске, совсем замерзла к тому времени, как добиралась домой – едва ли не за час до новогодней вечеринки, которую устраивал Джим.
– Элис! – он просиял, устремляясь к ней в самом жутком розовом переднике, какой она когда-либо видела. – Элис, Элис, Элис, сделай мне одолжение? Мне нужен ром!
– Ром, – повторила она слабым голосом.
– Да, нужен ром для Кайла, иначе он превращается в сварливого подонка. Хуже, чем старая шлюха на игле со своей дозой, честное слово. Ну же, Элис, сгоняй по-быстрому, и прихвати торбу побольше.
И поскольку Джим был – ладно, ладно, в общем-то, он бывает милым, когда подлизывается, а это случается не так уж часто; к тому же, Джим как-то знакомил Элис с Кайлом, тот был довольно красив, и, возможно, глоток рома позволит ему немного расслабиться – в итоге она опять пустилась в путь.
Именно так Элис очутилась в магазинчике на углу, где увидела высокого, темноволосого и красивого мистера Спока возле стеллажа с консервированной фасолью в томате, и тут же торопливо отступила в винный ряд, как раз в тот момент, когда раздался резкий раздраженный голос Маккоя:
– За каким хреном тебя понесло в Нью-Йорк, если ты считаешь холод невыносимым?
Тон заставил Элис внутренне ощетиниться, но она осталась на месте, а ровный голос Спока, который она почти не слышала на вечеринке, отрезал:
– Поскольку я объяснял свое решение неоднократно, а ты, говорят, достаточно умный человек, я не вижу оснований объяснять еще раз. Или у тебя внезапный приступ амнезии?
– Надо же. – Казалось, сарказм можно было не только слышать, но и видеть. – Ты сейчас произнес речь, как на судебном разбирательстве. Из тебя бы вышел отличный актер.
– Не припомню, чтоб когда-то питал иллюзии, будто меня ждут – не дождутся на Бродвее, – сухо возразил Спок. – У меня столько же шансов стать актером, сколько у тебя – лидером группы анонимных алкоголиков.
Элис была в шоке. Это уже второй раз, когда они препирались из-за алкоголя, а она всего дважды и слышала их препирательства. Джим пригласил их на праздник? О чем он думал, когда тащил этих двоих, у которых явно проблемы с выпивкой, туда где люди собирались как следует отметить Новый Год?...
– Я был не настолько пьян.
– Тебя дважды стошнило, и ты назвал результат рекой из золота. Я благодарен хотя бы за то, что тебе достало самоконтроля сделать это в раковину, а не на ковер.
Элис побледнела и торопливо потянулась к ближайшим от нее бутылкам рома.
– ...Хорошо, я был настолько пьяным. С голодухи меня рвало желчью. Ты ожидал чего-то другого? Четырнадцать часов я был на смене. Четырнадцать часов. Я в любом случае был, как пьяный, от усталости.
– Леонард. Ты утратил способность произнести «Ханука» и поздравил Коэнов с Еврейским Рождеством.
Элис ринулась к кассе в надежде, что ее не заметят. Когда она глянула в проход, они стояли и смотрели друг на друга в упор с каменным выражением лиц, а руки Маккоя были воинственно скрещены на груди.
Маккой громко вздохнул, и старый продавец хихикнул, сканируя бутылки Элис.
– С Еврейским Рождеством, – промурлыкал он себе под нос. – Ах, хорошо. Когда еще такое услышишь?
Элис только кивнула и поспешила уйти.
***
Джим пригласил их; они появились меньше чем через десять минут после приглашения, и Элис наблюдала с лестницы, как Маккой заполучил источник (она была в этом уверена) их проблем в чересчур большом стакане, а Спок был без промедления захвачен уже изрядно подвыпившей Кристиной Чепел и методично противостоял откровенному флирту.
Элис не была дурой, и новое понимание ситуации заставило ее удвоить внимание к несчастливой паре. Она по опыту знала, что пьяницы не бывают разумными людьми, а Маккой и трезвый выглядел достаточно беспардонным. Каким же он был, когда напивался? Что он делал, когда напивался?
Будь сейчас лето, и носи Спок из-за жары поменьше одежды, она могла бы разглядеть, есть ли у него синяки. Вон те темные места на его запястьях – вдруг это не просто тень от рукавов?
И что скрывали их друзья? Джим должен знать. Если он находился не на работе и не дома, то был с кем-нибудь из этих двоих, или с обоими сразу. Он хорошо их знал. Он должен был знать. И если он игнорировал такое, если он смотрел на это сквозь пальцы…
Тогда Джим Кирк был не тем, кем она его считала.
Печально, что канун Нового Года оказался точной копией минувшего Сочельника. Они были такими же колючими и саркастичными, даже в компании – когда Джим спросил Маккоя о планах, Элис замерла, чтобы услышать ответ, и ее сердце упало, когда он отхлебнул опасно большой для здоровья глоток из своего стакана и фыркнул.
– Перевестись, – сказал он. – В какую-нибудь хорошую спокойную клинику подальше от таких, как ты.
– Как я? – Джим прыснул от смеха. – Да что я сделал?
– Вы – это вы, Джим, этого более чем достаточно, – заметил Спок.
– На этот раз мы сходимся во мнениях, – мрачно пробормотал Маккой. – Джим. Я скажу тебе, что будет в 2012-м. Это будет еще один год латания тебя, неблагодарного пиф-паф-ой-ой-ой-адреналинового наркомана, в течение гребаного ада под названием «ночная смена». – Он снова фыркнул. – Проклятье, а я ведь мог чего-то добиться в жизни.
– Вполне, – сказал Джим.
– Как и любой из нас, – невозмутимо вставил Спок, и Элис прижалась к перилам, ожидая взрыва. Маккой выпил достаточно; он был пьян, она была уверена.
– Не все растут избалованными детьми дипломатов и писателей, Спок, – ответил Маккой после небольшой паузы, и от Элис не укрылся короткий взгляд, брошенный им на Джима. Одно лишь присутствие Джима предотвращает взрыв? А что, если он окажется слишком далеко от них?
– Очень банально и в большой степени лицемерно, Леонард, – в том же духе продолжил Спок, то ли не замечая, то ли сознательно подначивая. – Точно так же не все мы растем единственными сыновьями богатых землевладельцев из Джорджии.
Джим рассмеялся, и это слегка разрядило атмосферу – но Элис видела, как они обожгли друг друга взглядами, и решила, что если Джим не будет за ними как следует присматривать, то это сделает она.
***
Мать Элис говорила, что благих намерений недостаточно, чтобы гарантировать хороший результат, но Элис, как и многие другие, позволяла обстоятельствам вносить свои коррективы.
За пять минут до полуночи она стояла в гостиной пансиона в окружении домовладелицы, квартиросъемщиков, друзей Джима и знакомых, ожидая, когда Джим закончит неуклюжую попытку произнести тост.
– За 2012-й, – выдал он с выражением. – За удачный год, который принесет лучшие перспективы, лучшую жизнь, лучшие напитки. – Ему ответили восторженным воплем. – Лучших девочек и парней. Но также и за все наше старое: старых друзей, старую жизнь, старые привычки, которые стоило бы бросить, но нафиг не сдалось. За 2012-й – год, который нас не изменит, но станет лучшим временем, когда сбудутся все наши мечты.
– Не, – пьяный шотландец-британец-ирландец тоже поднял свой бокал. – За Шотландию, нах!
– За Россию! – провозгласил молодой человек в углу, и его юношеское воодушевление передалось Элис.
– За Аляску! – предложила она, и он ослепительно улыбнулся ей.
– Русскую, вот увидите! – бросил он с вызовом, и она рассмеялась, ободренная его вниманием и теплом окружения. Это был Нью-Йорк, не дом, и все же она чувствовала себя как дома. Ни один из них не был жителем Нью-Йорка, но они были дома.
Кроме…
Она огляделась и, отставив свой стакан, с тревогой бросилась в холл, обнаружив их отсутствие. Все остальные толпились в гостиной, ожидая обратного отсчета, который начался, когда она пересекла кухонный арочный проход, и –
«Пять, четыре, три…»
У нее перехватило дыхание.
Они стояли, прислонившись к разделочному столу – каменные края столешницы врезались в спину и бедра Спока, – а они переплелись, обнявшись, и целовались, медленно и нежно. С закрытыми глазами они не заметили ее появления, и она смотрела на бережные прикосновения рук и неторопливые поцелуи, в которых беззвучно ласкали друг друга те же самые ядовитые языки, что бросали обидные слова и оскорбления всякий раз, когда она сталкивалась с этой парой.
Обратный отсчет дошел до нуля, и ночь взорвали фейерверки. Фиолетовая вспышка ненадолго озарила кухню, они отстранились ровно настолько, чтоб видеть друг друга – и взгляды их смягчились. Маккой улыбался, едва заметно, одними уголками губ, и лед в неподвижном взгляде Спока таял, сменяясь умиротворением.
Она отступила обратно в холл, все еще не дыша, под шепот Маккоя, который выдохнул:
– 2012-й.
До того как он снова заговорил, был только невнятный шорох и обманчивая тишина возобновившихся поцелуев, но когда слова прозвучали, Элис отпустила от себя и свой праведный гнев, и гражданскую сознательность, потерявшие всякую связь с этой язвительной парочкой, что Джим называл своими друзьями – и пошла прочь.
– С новым годом, солнце.
Она поняла, насколько была неправа.
+ Бонус: аудиоверсия
Начитка: allayonel
Сведение: Clara Oswin Oswald
Исходники: подложка Llewellyn - Gentle breeze
Продолжительность и вес: 00:17:24, 31,8 мб
Название: Сплошная видимость
Оригинал: mattmetzger, "Intentional", разрешение на перевод - есть
Переводчики: Линнел, ~Алиция~
Беты: Chumy, Тапки Врозь, Турмалин
Размер: мини, 2060 слов
Пэйринг/Персонажи: Маккой/Спок, Кирк и другие, ОЖП
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Статус: закончен
Предупреждения: AU, современность
Краткое содержание: Отношения между Споком и Маккоем крайне непросто понять стороннему наблюдателю. И именно так и происходит. Некоторое время.
Джим Кирк имел привычку в корне изменять жизнь любого, с кем соприкасался, и никто не знал об этом лучше, чем Элис Катлер. Она переехала в квартиру-студию, где ее соседом напротив оказался симпатичный (если не обращать внимания на полную бесцеремонность, а порой и вульгарность) офицер нью-йоркской полиции, который мог запросто совать нос в любые комнаты, неважно, он их снимал, или нет.
И вот – не прошло и трех месяцев с их знакомства – в один прекрасный день она обнаружила, что тащится с Джимом под ручку (а ручка у него очень даже славная, если уж быть честной), чтобы не портить его список рекордов – для каждой вечеринки новая девушка. (Тем не менее, она отказалась поцеловаться с ним под омелой. Девушки с Аляски не такие).
Она не получала ни малейшего удовольствия от вечеринки.
О, дом был очень хорош – небольшой респектабельный таунхаус, со вкусом отделанный и обставленный; и уютная черная кошка, которая составляла ей компанию на кухне, подальше от всех этих шумных пьяных незнакомцев и Джима, который танцевал по комнате, прихватив с собой ту самую омелу, предлагая поцелуи дамам, а заодно достаточному количеству джентльменов – но…
В общем, хозяин дома оставлял желать лучшего.
Он был другом Джима – врач, глава реанимационного отделения в центре города, он был хорошо известен всем полицейским. Доктор по фамилии Маккой, а по профессии костоправ, как цветисто выразился Джим. И дело было не столько даже в Маккое – он был южанин, он был очарователен и поприветствовал Элис такой милой улыбкой, что она ни на миг не усомнилась в его радушии – но…
Его... Партнер? Элис не знала, как это называли жители Нью-Йорка. Его партнер, пускай. Объявился его партнер. Они определенно были вместе, Джим так и сказал:
– Это Спок, Маккоев… – и, не докончив фразы, по-дурацки присвистнул, как делают только бомжи и пьяницы – но…
Что ж.
Если Маккой так относился к своим партнерам, то ничего странного, что ходили слухи, будто он разведен.
Они отвратительно вели себя друг с другом. Они не обменялись ни единым добрым словом с того момента, как Спок вошел в дом.
– Опаздываешь, – довольно резко приветствовал его Маккой. – Там на кухне газировка. Не дай Бог, расслабишься до того, чтобы выпить со всеми остальными.
Так, с насмешками и оскорблениями, они порознь влились в толпу гостей, полностью игнорируя друг друга.
– Спок?... – хмыкнул Маккой, когда она отважилась спросить, как чувствует себя его партнер (и надеясь, что использовала верное слово). – Будь я проклят, если знаю – Элис, да? Будь я проклят, если знаю, Элис. Этот человек никогда в жизни ни с кем не делился чувствами. Думаю, на половину из них он вообще не способен.
– Любопытный контраст с вашей неизменной потребностью закатывать ребяческие истерики из-за спущенной шины, – мимоходом парировал Спок, даже не остановившись, чтобы сказать это Маккою в лицо. Все это напомнило Элис дрязги ее родителей – подлые, мимолетные выпады, рассчитанные на то, чтоб ударить и убежать – и дробный стук каблуков от зала суда, вслед за адвокатом по бракоразводным процессам.
Дальше продолжалось в том же духе. Они были резкими, они были грубыми – но только друг с другом, лишая Элис надежды, что они просто сварливы в принципе. В самом деле, Маккой вел себя очаровательно кое с кем из гостей, составил компанию британцу – шотландцу или ирландцу, она не поняла – в громком исполнении «Залива Голуэй» (о, все-таки ирландец?), а между тем время шло к полуночи, и потоки алкоголя уже напоминали полноводные реки. А Спок… ладно, он не был разговорчив, но он был, судя по тому немногому, что она услышала, неизменно вежлив с другими гостями, и позволил темнокожей красавице из юридического отдела полиции уговорить себя на танец.
Когда наступило Рождество и застало Спока все еще медленно кружащимся с красивой юристкой, а Маккоя – в самой гуще распевающих (или воющих) пьяных, Элис ощутила только грусть.
Она ушла рано и думала о собственной семье, пока ехала домой в такси. По крайней мере, решила она, у них нет детей, которым могло быть больно. Только большая черная кошка и неплохо подобранная мебель.
***
Нью-Йорк был городом-минным полем: опасным и по-своему привлекательным, несмотря на опасность – вот только ветер продувал до костей, и Элис, хоть и выросла на Аляске, совсем замерзла к тому времени, как добиралась домой – едва ли не за час до новогодней вечеринки, которую устраивал Джим.
– Элис! – он просиял, устремляясь к ней в самом жутком розовом переднике, какой она когда-либо видела. – Элис, Элис, Элис, сделай мне одолжение? Мне нужен ром!
– Ром, – повторила она слабым голосом.
– Да, нужен ром для Кайла, иначе он превращается в сварливого подонка. Хуже, чем старая шлюха на игле со своей дозой, честное слово. Ну же, Элис, сгоняй по-быстрому, и прихвати торбу побольше.
И поскольку Джим был – ладно, ладно, в общем-то, он бывает милым, когда подлизывается, а это случается не так уж часто; к тому же, Джим как-то знакомил Элис с Кайлом, тот был довольно красив, и, возможно, глоток рома позволит ему немного расслабиться – в итоге она опять пустилась в путь.
Именно так Элис очутилась в магазинчике на углу, где увидела высокого, темноволосого и красивого мистера Спока возле стеллажа с консервированной фасолью в томате, и тут же торопливо отступила в винный ряд, как раз в тот момент, когда раздался резкий раздраженный голос Маккоя:
– За каким хреном тебя понесло в Нью-Йорк, если ты считаешь холод невыносимым?
Тон заставил Элис внутренне ощетиниться, но она осталась на месте, а ровный голос Спока, который она почти не слышала на вечеринке, отрезал:
– Поскольку я объяснял свое решение неоднократно, а ты, говорят, достаточно умный человек, я не вижу оснований объяснять еще раз. Или у тебя внезапный приступ амнезии?
– Надо же. – Казалось, сарказм можно было не только слышать, но и видеть. – Ты сейчас произнес речь, как на судебном разбирательстве. Из тебя бы вышел отличный актер.
– Не припомню, чтоб когда-то питал иллюзии, будто меня ждут – не дождутся на Бродвее, – сухо возразил Спок. – У меня столько же шансов стать актером, сколько у тебя – лидером группы анонимных алкоголиков.
Элис была в шоке. Это уже второй раз, когда они препирались из-за алкоголя, а она всего дважды и слышала их препирательства. Джим пригласил их на праздник? О чем он думал, когда тащил этих двоих, у которых явно проблемы с выпивкой, туда где люди собирались как следует отметить Новый Год?...
– Я был не настолько пьян.
– Тебя дважды стошнило, и ты назвал результат рекой из золота. Я благодарен хотя бы за то, что тебе достало самоконтроля сделать это в раковину, а не на ковер.
Элис побледнела и торопливо потянулась к ближайшим от нее бутылкам рома.
– ...Хорошо, я был настолько пьяным. С голодухи меня рвало желчью. Ты ожидал чего-то другого? Четырнадцать часов я был на смене. Четырнадцать часов. Я в любом случае был, как пьяный, от усталости.
– Леонард. Ты утратил способность произнести «Ханука» и поздравил Коэнов с Еврейским Рождеством.
Элис ринулась к кассе в надежде, что ее не заметят. Когда она глянула в проход, они стояли и смотрели друг на друга в упор с каменным выражением лиц, а руки Маккоя были воинственно скрещены на груди.
Маккой громко вздохнул, и старый продавец хихикнул, сканируя бутылки Элис.
– С Еврейским Рождеством, – промурлыкал он себе под нос. – Ах, хорошо. Когда еще такое услышишь?
Элис только кивнула и поспешила уйти.
***
Джим пригласил их; они появились меньше чем через десять минут после приглашения, и Элис наблюдала с лестницы, как Маккой заполучил источник (она была в этом уверена) их проблем в чересчур большом стакане, а Спок был без промедления захвачен уже изрядно подвыпившей Кристиной Чепел и методично противостоял откровенному флирту.
Элис не была дурой, и новое понимание ситуации заставило ее удвоить внимание к несчастливой паре. Она по опыту знала, что пьяницы не бывают разумными людьми, а Маккой и трезвый выглядел достаточно беспардонным. Каким же он был, когда напивался? Что он делал, когда напивался?
Будь сейчас лето, и носи Спок из-за жары поменьше одежды, она могла бы разглядеть, есть ли у него синяки. Вон те темные места на его запястьях – вдруг это не просто тень от рукавов?
И что скрывали их друзья? Джим должен знать. Если он находился не на работе и не дома, то был с кем-нибудь из этих двоих, или с обоими сразу. Он хорошо их знал. Он должен был знать. И если он игнорировал такое, если он смотрел на это сквозь пальцы…
Тогда Джим Кирк был не тем, кем она его считала.
Печально, что канун Нового Года оказался точной копией минувшего Сочельника. Они были такими же колючими и саркастичными, даже в компании – когда Джим спросил Маккоя о планах, Элис замерла, чтобы услышать ответ, и ее сердце упало, когда он отхлебнул опасно большой для здоровья глоток из своего стакана и фыркнул.
– Перевестись, – сказал он. – В какую-нибудь хорошую спокойную клинику подальше от таких, как ты.
– Как я? – Джим прыснул от смеха. – Да что я сделал?
– Вы – это вы, Джим, этого более чем достаточно, – заметил Спок.
– На этот раз мы сходимся во мнениях, – мрачно пробормотал Маккой. – Джим. Я скажу тебе, что будет в 2012-м. Это будет еще один год латания тебя, неблагодарного пиф-паф-ой-ой-ой-адреналинового наркомана, в течение гребаного ада под названием «ночная смена». – Он снова фыркнул. – Проклятье, а я ведь мог чего-то добиться в жизни.
– Вполне, – сказал Джим.
– Как и любой из нас, – невозмутимо вставил Спок, и Элис прижалась к перилам, ожидая взрыва. Маккой выпил достаточно; он был пьян, она была уверена.
– Не все растут избалованными детьми дипломатов и писателей, Спок, – ответил Маккой после небольшой паузы, и от Элис не укрылся короткий взгляд, брошенный им на Джима. Одно лишь присутствие Джима предотвращает взрыв? А что, если он окажется слишком далеко от них?
– Очень банально и в большой степени лицемерно, Леонард, – в том же духе продолжил Спок, то ли не замечая, то ли сознательно подначивая. – Точно так же не все мы растем единственными сыновьями богатых землевладельцев из Джорджии.
Джим рассмеялся, и это слегка разрядило атмосферу – но Элис видела, как они обожгли друг друга взглядами, и решила, что если Джим не будет за ними как следует присматривать, то это сделает она.
***
Мать Элис говорила, что благих намерений недостаточно, чтобы гарантировать хороший результат, но Элис, как и многие другие, позволяла обстоятельствам вносить свои коррективы.
За пять минут до полуночи она стояла в гостиной пансиона в окружении домовладелицы, квартиросъемщиков, друзей Джима и знакомых, ожидая, когда Джим закончит неуклюжую попытку произнести тост.
– За 2012-й, – выдал он с выражением. – За удачный год, который принесет лучшие перспективы, лучшую жизнь, лучшие напитки. – Ему ответили восторженным воплем. – Лучших девочек и парней. Но также и за все наше старое: старых друзей, старую жизнь, старые привычки, которые стоило бы бросить, но нафиг не сдалось. За 2012-й – год, который нас не изменит, но станет лучшим временем, когда сбудутся все наши мечты.
– Не, – пьяный шотландец-британец-ирландец тоже поднял свой бокал. – За Шотландию, нах!
– За Россию! – провозгласил молодой человек в углу, и его юношеское воодушевление передалось Элис.
– За Аляску! – предложила она, и он ослепительно улыбнулся ей.
– Русскую, вот увидите! – бросил он с вызовом, и она рассмеялась, ободренная его вниманием и теплом окружения. Это был Нью-Йорк, не дом, и все же она чувствовала себя как дома. Ни один из них не был жителем Нью-Йорка, но они были дома.
Кроме…
Она огляделась и, отставив свой стакан, с тревогой бросилась в холл, обнаружив их отсутствие. Все остальные толпились в гостиной, ожидая обратного отсчета, который начался, когда она пересекла кухонный арочный проход, и –
«Пять, четыре, три…»
У нее перехватило дыхание.
Они стояли, прислонившись к разделочному столу – каменные края столешницы врезались в спину и бедра Спока, – а они переплелись, обнявшись, и целовались, медленно и нежно. С закрытыми глазами они не заметили ее появления, и она смотрела на бережные прикосновения рук и неторопливые поцелуи, в которых беззвучно ласкали друг друга те же самые ядовитые языки, что бросали обидные слова и оскорбления всякий раз, когда она сталкивалась с этой парой.
Обратный отсчет дошел до нуля, и ночь взорвали фейерверки. Фиолетовая вспышка ненадолго озарила кухню, они отстранились ровно настолько, чтоб видеть друг друга – и взгляды их смягчились. Маккой улыбался, едва заметно, одними уголками губ, и лед в неподвижном взгляде Спока таял, сменяясь умиротворением.
Она отступила обратно в холл, все еще не дыша, под шепот Маккоя, который выдохнул:
– 2012-й.
До того как он снова заговорил, был только невнятный шорох и обманчивая тишина возобновившихся поцелуев, но когда слова прозвучали, Элис отпустила от себя и свой праведный гнев, и гражданскую сознательность, потерявшие всякую связь с этой язвительной парочкой, что Джим называл своими друзьями – и пошла прочь.
– С новым годом, солнце.
Она поняла, насколько была неправа.
+ Бонус: аудиоверсия
Начитка: allayonel
Сведение: Clara Oswin Oswald
Исходники: подложка Llewellyn - Gentle breeze
Продолжительность и вес: 00:17:24, 31,8 мб
@темы: #Humor, #переводной фанфик, #Romance, #McCoy/Spock, #PG-13, #STXI, #Alternate Universe
-
-
17.11.2013 в 15:25-
-
17.11.2013 в 15:50Рада, что вам тоже нравится
-
-
17.11.2013 в 16:00Неудачный день, спасибо
-
-
17.11.2013 в 16:06-
-
17.11.2013 в 16:46-
-
17.11.2013 в 16:58-
-
17.11.2013 в 17:17Спасибо
-
-
17.11.2013 в 19:20-
-
18.11.2013 в 07:40-
-
18.11.2013 в 09:13-
-
18.11.2013 в 13:23Спасибо, приятно знать, что оно стоило этой возни
-
-
20.12.2013 в 01:13-
-
18.06.2014 в 19:39-
-
18.06.2014 в 19:41-
-
29.10.2020 в 17:29За что можно было его вообще ругать?! Чудеснейший текст.
~Алиция~, спасибо за перевод
-
-
30.10.2020 в 11:56