Функциональная диагностика

[Spock-McCoy]

Фандом: Star Trek TOS
Пейринг/Персонажи: Спок/Маккой
Автор:  Линнел
Бета:  ~Алиция~
Категория: слэш
Жанр: PWP, романс
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: в тексте присутствуют отсылки к событиям двух фиков с аналогичным пейрингом
Комментарий: как мог бы выглядеть вулканский кинк

Функциональная диагностика

- Эротические фантазии? Да что ты в этом понимаешь? У вулканцев их вообще не бывает!
- Нет ничего, недоступного вулканцам, – отрезал Спок высокомерно. И очень, очень опрометчиво.
- Как насчет эмоций, Спок? – тут же поддел его расплывшийся в улыбке Маккой.
Спок усилием воли заставил себя дышать размеренно. Этот единственный в своем роде человек снова нарушал его тщательно оберегаемое внутреннее равновесие.
Они оба знали, на что идут, когда однажды позволили потенциальной энергии, от которой, казалось, между ними временами начинает дрожать кондиционированный воздух «Энтерпрайз», перейти в кинетическую. Однажды Спок просто шагнул навстречу и переплел их пальцы, а Маккой потянулся навстречу и поцеловал. Горячий ответ не был неожиданностью – они слишком хорошо знали и чувствовали друг друга к этому моменту. Если и был сюрприз, то только в том, что на ежедневное «старпом и доктор опять что-то не поделили» близкие отношения нисколько не повлияли, и бурные перебранки по-прежнему доставляли обоим – а частенько и всему забавляющемуся представлением мостику – огромное удовольствие.
В данный момент ругаться они не собирались, да и вообще, вряд ли Спок дал бы такое определение разговору о подарке на годовщину (с момента смены статуса прошло одиннадцать месяцев, двадцать девять дней, пятнадцать часов, три минуты и ровно семь секунд), который завел нелогичный Леонард. Спок не возражал против земных традиций – некоторые из них его мать поддерживала дома – и, к примеру, подарками на день рождения они с доктором уже давно втихую обменивались, старательно делая вид, будто ничего такого не происходит. Сделать приятное любимому человеку – логично. Безотносительно того, насколько нелогично приурочивать это к какой-то определенной дате. Но тут Спок очередной раз спасовал перед образом мысли землян: о подобающем подарке на такую дату родители со Споком, естественно, не говорили. Доктор предположил, что это должно быть нечто «интимное», попытался пояснить и в процессе позволил себе такое вот неосторожное замечание.
- Вулканцы не испытывают эмоций, – начал Спок менторским тоном, через положенное количество вдохов и выдохов, – не потому, что они им недоступны в принципе. Эмоции сознательно игнорируются и контролируются нами по ряду причин, в том числе из-за их высокой интенсивности...
- Скрываете вы эмоции, – перебил доктор, небрежно взмахнув рукой. – Тщательно скрываете. Да с этим мне давно все ясно. А вот фантазии у вас нет.
- Фантазия – свойство развитого творческого воображения, она необходима для эффективной исследовательской деятельности. Это позволительно.
- Да ну? В любых сферах? Я хочу сказать – любые фантазии?
- Нельзя ограничивать творческий потенциал, – подтвердил Спок, опять поддавшись на провокацию.
- О’кееей, – протянул Маккой. Он уже откровенно развлекался. – Если ты поведаешь мне любую свою эротическую фантазию, я обещаю тебе ее исполнить в качестве подарка на годовщину.
В течение одной целой трех десятых секунды Спок обдумывал это предложение. Отступать было некуда.
- Хорошо, Леонард, – наконец, произнес он и снова умолк.
- Ну-ну, не зависай, – поддразнил Маккой, – бери по аналогии.
- Твои эротические фантазии довольно примитивны, – рассеянно, почти машинально парировал Спок. В глазах его читалась какая-то невысказанная мысль, которую он, похоже, изо всех сил старался от себя отогнать. – После случая в том десанте, когда тебя укусили, и я оказал тебе первую помощь, удалив из ранки инопланетную органику, большинство твоих фантазий связано с оральным сексом в моем исполнении.
На лице Маккоя отобразилась бесподобная смесь смущения и бешенства. Спок бы оценил, не будь он так захвачен собственной внутренней борьбой. Но вызов был брошен и принят. После того, как вулканец ровным голосом, не поднимая, впрочем, глаз, озвучил требуемое, ответ доктора был мгновенным и однозначным:
- Нет! Даже не надейся, гоблин остроухий! Ты сам-то сознаешь, насколько извращенец? Да как тебе вообще могло в голову прий...

***
Леонард Маккой задумчиво сделал пол-оборота вместе с креслом и откинулся на спинку. Нормальные люди, готовясь к совместному воплощению фантазий, набирают ванну с пеной, зажигают свечи и включают музыку. На худой конец, принимают душ и чисто бреются... За какие, спрашивается, грехи ему, старому сельскому доктору, такое наказание?
Вулканские фантазии, мало того, что переступали через одно из его табу – никогда не заниматься «этим» на рабочем месте, – так еще и требовали тщательной подготовки.
И все же... Сам он никогда не смог бы придумать ничего более личного, ориентированного именно на близкого человека, и явно теряющего смысл при повторении с другим партнером. Это было по-вулкански. И в конечном итоге – просто очень по-Споковски. Этой просьбе было невозможно сопротивляться и нельзя отказать. Ушастый зануда умудрился-таки его растрогать.
Стоя перед Маккоем и обхватив за спиной запястье одной руки другой, в своей вечной позе не то тюремного надзирателя, не то нуждающегося в защите ребенка, Спок, зеленый до самых ушей, выдал:
- Оцифрованный оргазм. Это одна из самых ярких моих фантазий. Показатели монитора над биокроватью. Наши показатели, Леонард. В тот момент, когда ты будешь со мной.

***
Нет, в целом, это было вполне осуществимо. Просто требовало дополнительной подготовки. Во-первых, глубокая «ночь» гамма-смены. Во-вторых, изолированный лабораторный бокс... При взгляде на значок биологической опасности рядом с электронным замком в Маккое срабатывали все профессиональные рефлексы разом и не шевелился ни один из области размножения. В-третьих, сигнал с монитора на центральный компьютер. Своим личным кодом начальника медслужбы он его блокировать не мог – политика безопасности на случай ЧС. Но, безусловно, систему мог обойти Спок, разговаривающий с компьютерами на их цифровом языке. Ну, и в-четвертых, конечно, звуковой сигнал. Который, без всякого сомнения, врубится, как только показатели мониторного наблюдения станут… Тут Леонард Маккой, доктор медицины, прекрасно представлявший картинку в графиках и цифрах, покраснел и с трудом подавил непроизвольное движение ладони, дернувшейся закрыть глаза. «Задачка для студентов третьего курса: что с пациентом?» Угу, какого рода экстремальной физической нагрузке он подвергается.

Свет в помещении Маккой выключил. Только тени, бело-голубое мерцание мониторов и ярко-зеленые шкалы подсветки, цвет которых был традиционно неизменен со времен древних осциллографов. И слабо светящийся экран падда в его руках. При необходимости яркие, профессионально отрегулированные бестеневые лампы заливали блок светом до самого последнего угла. Интересно, сочетается ли понятие «интимность» в вулканской традиции с освещением, как в операционной? Судя по вечному жаркому полумраку Споковой каюты с ее темно-красными драпировками, в которых растворялся легкий дымок от монументального светильника в виде стоящей на задних лапах зверюги, – нет, не сочетается.
Маккой перевел срочные вызовы на личный коммуникатор и положил его так, чтобы было легко дотянуться с койки. Опыт и паранойя подсказывали ему, что непредвиденные ситуации всегда случаются тогда, когда дежурство запланировано на смену, в которую «точно должно быть все тихо». Он не планировал таких смен ради свидания со времен интернатуры. Черт. Зеленокровный вулканский черт. С самыми отвратительными в мире острыми ушами. Давай, приходи уже.
Зуммер двери показался ему неожиданно громким. О, заговори о дьяволе – и он появится. По словам Чехова, эту поговорку тоже изобрели в России. Интересно, у русских она звучит так же теологически вычурно?
Он отложил падд и резко встал со стула, не давая себе времени опомниться.
- Компьютер, блокировать дверь. Код один-ка-четыре.
- Леонард. – В глубоком голосе звучала мягкая укоризна. – Это биологическая опасность четвертой категории. Система зафиксирует...
- Не учи ученого, – буркнул Маккой. – Протокол безопасности я знаю не хуже тебя, в конце концов, это моя сфера и наши внутренние коды. Сигнал не выйдет за пределы медотсека. – Он стащил через голову форменную фуфайку и бросил в кресло, – А ты – биологическая опасность вне категорий. Неизвестной этиологии, проникающая прямо в мозг. Раздевайся и иди сюда.
Подойдя к биокровати, он присел на край и включил монитор над изголовьем.
- Насколько я осведомлен о человеческих традициях, – кротко заметил Спок, в свою очередь стащив через голову синюю научную форму и аккуратно складывая ее, – подобные эпитеты в адрес партнера не способствуют созданию так называемой «романтической атмосферы».
Он подошел, встал рядом, и Маккой, проигнорировав «не обзывайся» по-вулкански, приложил к его запястью металлический кружок.
- Дополнительный комплект датчиков, – пояснил он, повторяя действие с левой рукой; прикосновением разделил рабочее поле монитора на две области и привычно скользнул взглядом по обеим, считывая показатели.
Спок удержал его руку, переплетая пальцы со своими, и доктор обернулся. Монитор бросал отсвет на их руки – смуглую человеческую и бледную вулканскую: двое в одинаковых форменных черных брюках и футболках смотрели друг на друга, а над их головами мерно пульсировали две кардиограммы – человеческие восемьдесят и вулканские двести сорок ударов в минуту, далекие, как две их разделенные межзвездным пространством планеты.

Девяносто один удар в минуту. Спок всей кожей ощущал, как бьется в его ладонь человеческий пульс. Непатологическая тахикардия, признак волнения. Маккой перевел взгляд на их крепко переплетенные пальцы, неловко дернул своими – не то погладить хотел, не то руку отнять – и в замешательстве облизнул губы. Запрещенный прием на расстоянии тесного контакта, если между вами пульсируют и дрожат невидимые для не-телепата, но вполне реальные тысячи нитей. Однажды Спок признался Леонарду, что это простое движение вызывает в нем целую гамму ощущений, временами почти мучительных для него, вулканца. Вплоть до необходимости использовать специальные техники, чтобы подавить неподобающие моменту мысли. Маккой тогда пообещал контролировать себя, но с непроизвольными, вошедшими в привычку жестами бороться очень трудно, и Спок это прекрасно понимал.
Что совершенно не отменяло нелогичного желания коснуться этих губ двумя сложенными вместе пальцами, легко провести по ним, по подбородку, проследить линию скулы и снова вернуться к губам. Дальше вулканская многовековая традиция предполагала соприкосновение пальцев. Леонард всегда нарушал вулканские традиции – он их, во-первых, не знал, а во-вторых, игнорировал. Когда человеческие губы впервые приоткрылись под кончиками его пальцев, Спок задохнулся и на миг потерял контроль. И как только Леонард это понял – он не преминул этим воспользоваться. Конечно, такой редкий для него случай: невозмутимый вулканец, который, прикрыв от удовольствия глаза, утыкается тебе носом в шею, дышит тяжело, и сердце у него бьется как у мелкой зверюшки... Вот только мелкая зверюшка не впечатает тебя в стенку с глухим горловым рычанием, всем весом, чуть слышно шепча твое имя.
Спок, хоть никогда бы не признался в этом, побаивался наступления своего второго пон-фарра, ведь те эмоции, которые будил в нем Леонард, слабо поддавались контролю даже в обычном состоянии. Насколько интенсивны они будут, когда придет его время, он не мог предугадать, это и сейчас было слишком остро: сочетание в партнере силы – тренированное тело человека, соответствующего стандартам подготовки офицеров Звездного Флота, давало возможность игры практически на равных, – и человеческой же хрупкости; вулканцу всегда необходимо было делать поправку на собственную силу и выносливость – хоть кто-то из них должен был об этом помнить, имея дело с такой неуправляемой стихией как эмоции. Тем более, что для Маккоя никаких ограничителей не существовало в принципе: полное доверие в отношениях, полная открытость при контакте и ощущение, что для вас нет ничего невозможного – от этого замирало сердце, а голова становилась звеняще-легкой. Спок не знал, была ли эта невероятная смелость врожденной особенностью людей, привлекшей в свое время его отца-вулканца в его земной матери, или особенностью этого, единственного во Вселенной, человека. Знал только, что без этого ощущения он больше не сможет.

За миг до собственного пика он поднял взгляд, чтобы на сетчатке глаз отпечаталось то самое, чего он ждал: красноречивый зашкал биометрических показателей, самый простой и бесстыдно откровенный – кардиоритма, артериального давления на обеих половинах монитора, стремительно взлетающие светящиеся линии графиков, далекие в количественном значении, и – абсолютно идентичные в динамике. Миг, когда расстояние между планетами сжимается до выдоха у виска.

Не разрывая контакта тел, Спок с замирающим сердцем неотрывно смотрел на графики, в движении световых точек на мониторе считывая, как медленно – медленнее, чем ему, у которого впереди втрое больший отпущенного человеку срок жизни, хотелось бы – восстанавливается пульс и дыхание того, кого он обнимает. Пока его бесцеремонно не отпихнули, чтобы, приподнявшись на локте, быстрым взглядом оценить ту же самую картинку.
- Сколько с момента пиковой зоны..? А, вижу. Ну что, а неплохо. У тебя, если я еще помню результаты последнего медосмотра, вообще идеально.
Спок сглотнул. Его на мгновение застывшая вокруг них двоих Вселенная снова пришла в движение. И Леонард по-прежнему был в ее центре. А это значит… Острая бровь скептически поднялась в ответ:
- А у тебя – нижняя граница нормы по кардиопрофилю, если не ошибаюсь. Используя земные фразеологизмы – «сапожник без сапог»? И когда ты в последний раз проходил свой собственный плановый осмотр?
- Да что б ты понимал, гоблин! С корректировкой на возрастные и росто-весовые показатели, не говоря уже об индивидуальных особенностях организма... Вот если бы сохранилась запись, я бы смог наглядно тебе показать…
- У тебя еще будет такая возможность.
- Что?! Ты поклялся мне не вести запись!
- Я не думал, что ты используешь для блокировки код биологической опасности четвертой категории. Это автоматически активировало банк памяти головного компьютера.
- Спок. Ты выцарапаешь ее оттуда, или я тебя убью и не посмотрю на профессиональную этику.
- Разумеется, Леонард.

***
Шелест открывшейся двери заставил Спока поднять взгляд от монитора.
- Доктор.
Бровь Маккоя, вздернутая в ответ на приветствие ничуть не менее выразительно, чем вулканская, могла говорить только об одном. Что он оценил стиснутые до белизны руки, вытянутые пальцы которых – средние и указательные – сомкнувшись в красноречивом вулканском жесте, касались строгой линии губ. Уже не слишком строгой для прикушенной нижней.
Иногда Спок не мог не думать о поцелуях. Во всех их видах и мирах. На самом деле, вопросы тут были излишни – Маккой всей кожей ощущал наэлектризованный желанием воздух. Но он все равно шагнул вперед и развернул к себе монитор, чтобы – ну, разумеется! - увидеть знакомые графики.
- Джим давно мне говорил, что то вулканское порно, которое продается на каждой третьей звездной базе, снимают на Ромуле. Теперь я знаю, как выглядит настоящее.
- При условии, что оно существует, в чем я лично не уверен.
- Ты хочешь сказать, что мы, благодаря тебе, не так давно его изобрели?! Я всегда надеялся, что мой вклад в межгалактическую культуру будет несколько иным.
Спок подумал, что из всего населения Земли только Леонард Маккой мог после этого ждать ответа, прямо глядя ему в глаза и возмущенно приоткрыв рот. С по-человечески мягкими, очаровательно неправильной формы губами. Спок не отвел взгляда.
- Леонард, – проговорил он, – я полностью разделяю твой скепсис в отношении культурного значения нашего… изобретения, но в данный момент меня больше интересует его практическая ценность. Как ты смотришь на предложение обновить результаты функциональной диагностики?
Доктор медицины Леонард Маккой перевел взгляд на его губы и молча облизнул свои. И вот сейчас это движение – вне всяких сомнений – не было непроизвольным

КОНЕЦ